Послание [к мар Ишо-зека...] о <некоторых> особенностях жизни в безмолвии.

1. [...] <Пишу я это> из горячей любви моей к тебе, которая <такова>, что даже по ночам беседую я с тобою во сне. Ибо любовь постоянно переступает предел: это то, что сам ты тоже желал обрести.
2. Начало всей нашей жизни в Боге, брат мой, <заключается в том>, чтобы в вере твоей ты был здрав, <когда движешься> по пути подвижничества твоего, дабы благодаря этому вкусил ты всю сладость, которую вместил Дух в святые Писания. Не о том, как исповедуешь ты Бога, говорю я, ибо излишне упоминать об этом тем, кто оставил мир и последовал за Богом. Но будь тверд в надежде твоей с несомненной верой во все те блага, которые встречаются на этом пути и которые в святых Писаниях переданы нам: их достигли и достигают подвижники. Когда слышишь ты свидетельства Отцов о славе отшельнической жизни, исполненной тайн, [...] в писаниях их Дух Святой как побуждение, [...] они были первыми, не отчаивайся, когда [...] ибо ты достигнешь различения этих вещей [...] уже с тобой, хотя Дух дал тебе пред[вкушение] их некоторое время назад. Они - твои [...] но пока еще не время: знает Господь время, когда следует даровать их тебе, ибо для тебя и для подобных тебе уготованы Им эти блага. Либо здесь, либо там, но, во всяком случае, они - твои, если только пребываешь ты в монастыре, в соответствии с волей Венчающего тебя. Он тоже желает даровать их тебе, но ты еще не способен принять их так, как хотелось бы тебе, пока, когда придет время их, Сам Господь не воспламенит в тебе познание их без просьбы с твоей стороны.
3. Берегись, чтобы не стать тебе неверующим, когда ищешь ты, но не находишь их вблизи, чтобы от этого не родилось в тебе нечто, чего ты совсем не ищешь и о чем не знаешь. Ибо неверие влечет за собой наказание. Не говори: "Много времени я трудился и <ничего> не обрел"; или: "Действительность не соответствует громким словам". Берегись этой мысли, ибо наказание следует сразу же за неверием: сердце, которое не верует, осуждено.
4. Что есть наказание? То, чтобы от этого впал ты в отчаяние из-за богооставленности, <родившейся от> неверия твоего. Отчаяние же предаст тебя <в руки> уныния, а уныние передаст [тебя] расслабленности, последнее же уведет тебя от надежды твоей. Из того, что может случиться с тобой, нет ничего хуже.
5. Знай, брат мой, возлюбленный друг души моей, что безмолвие и всякое существующее подвижничество в соответствии с временем и постоянством в них приносят плоды свои. "Безмолвие и покой келлии соответствуют постоянству и бдительности", согласно некоему святому Старцу. Если лишен ты постоянства и равномерности в служении своем, не ожидай истинного утешения, которое <приходит> от них. Не укоренен ты даже в обычном <исполнении> их, которым свойственно [...] утомление их. И поскольку ты постоянно только начинаешь, <а также> по причине большого расстояния между <тобой и теми благами, которых ты ожидаешь>, оказываешься ты не преуспевшим ни в чем: еще прежде, чем это <служение> начало приносить плоды, ты отошел от него.

30. Теперь покажу я тебе легкое правило, полезное для немощного: благодаря ему легко преуспевает человек, а наслаждения, которое рождается от него весьма скоро, достаточно для того, чтобы привести разум к постоянному <соблюдению> его, так что без принуждения и спокойно можешь ты исполнять служение его с ревностью.
31. Оно таково: поскольку утомляется немощное тело от беспрерывного стояния на ногах при исполнении обычных служб и по этой причине весьма часто не удаются тебе те постоянные молитвы, которые совершаются <при участии> тела, из которых рождается <молитва> в сердце, многократно падай на лицо твое возле седалища твоего - точно так, как описано твоей рукой - и усердствуй в молении, дабы и собеседование с Писанием примешивалось к молитве твоей. Тогда свет, который получишь ты от этих двух <деланий>, воссияет в тебе для наслаждения души твоей. И усладительной станет для тебя молитва благодаря чтению, и будешь ты снова озарен в чтении посредством ключей молитвы. Ибо в молитве открывается перед разумом дверь прозрений, а они, в свою очередь, благодаря восхитительности своей, возбуждают снова желание молиться, в соответствии с созерцанием, <происходящим> от них.
32. Ибо молитва, которая пробуждается благодаря созерцанию, необычна: сильно связывает она разум, так что он <становится> собранным и без усилия порождает молитвы жаркие и чистые. Не всегда способен человек устоять перед силой прозрений или свободно пользоваться чувствами своими, ибо много раз <случается, что> слишком сильны они для того, чтобы человек мог обратиться к себе и начать молитву. Ибо весьма часто не остается силы в душе обратиться к чувствам и оперировать ими, или пользоваться телом естественным способом, ибо побеждена она мощью изумления. Но не так <обстоит дело> со всеми прозрениями. Есть прозрения, порождающие молитву, а есть порождающие тишину. Кто испытал эти <состояния>, поймет различия <между ними>.
33. Итак, брат мой, если более высокое невозможно <для нас>, будем действовать так, как я сказал, постоянно вставая с места нашего - сверх седмерицы <служб>, установленной из-за немощи тела. Не будем уклоняться от этого, получив вспоможение, ибо праздность порождает смерть, даже в немощи.
34. Таким образом, как написал я выше, много раз падай на лицо твое возле седалища твоего. Если книга в руках твоих, или какое-либо рукоделье, отложи их и пади на лицо твое и усердно помолись. Пусть будет это правилом твоим в течение всей жизни твоей, на всяком месте и <во всякой> местности, на которых окажешься ты - будь то в пустыне, или где-то в населенном <пункте>, когда ты <наедине> с собой. По ничтожеству своему не способен я указать тебе на то, что родится для тебя из этого, даже если напишу десять тысяч сочинений <на эту тему>.
35. Не из страха совершаем мы телесные труды наши и <соблюдаем> трезвение души нашей, но потому, что знаем: телесный покой удаляет нас от Бога, а разум наш удаляет он от <того> размышления о Нем, от которого рождается любовь к Нему в душе нашей.

60. И в другом месте, как бы от лица Господа, говорит он, в соответствии со смыслом слов Его: "Я требую воли и не разузнаю о делах, ибо довольно для Меня души, которая с совершенной волей прилепляется к добродетели. Те, кто под законом Моисеевым, разузнают о делах, испытывая угрызения совести <по поводу> различных ошибок, даже малых. Те же, кто принадлежит Моему <закону>, даже если поступают неправильно, будучи людьми, пребывают в радости, зная, что избирают добродетель в совести своей".
61. О самоистощании нет мне нужды напоминать тебе. Нет у нас намерения говорить обо всем, <тем более, что> не говорим мы с кем-то, кто не знает Писаний. Ибо ты хорошо знаешь, что без отречения этот <монашеский> образ жизни не совершенен. Этот путь есть <путь> бедности. И кто в видимых <предметах> не верует в Бога, ясно, что весьма далек он в разуме своем от надежды на грядущие <блага> и на те вещи, сила истинности которых только и ощущается разумом благодаря вере: вещи, о которых шла речь в этом слове с самого начала до настоящего момента. Ведь именно надеждой усовершается этот образ жизни. "Никто, несущий бремя земных <забот>, не воспарит на небо", как написано. Ибо никто, связанный делами мира сего, не может угодить Избравшему его. Но напомню тебе о том, что необходимо.
62. Если решился ты совершенствоваться в добродетели, никогда не позволяй <себе> смотреть на женщину и не проходи вблизи нее. Враждебны воспоминания <о женщинах> этому <монашескому> размышлению; ибо ты - отшельник, чей разум возвышен над тленными <вещами>. И если помысел о них беспокоит разум, насколько больше - зрение лица их или звук голоса их. Не надейся на старость или на добродетель разума твоего - не потому, что ты по-другому <настроен>, но потому, что это полезно: ибо то, что уже испытано многими людьми, не должны мы стремиться проверить <на себе>! Лучше сиди в келлии твоей и занимайся спасением жизни твоей, ожидая исхода твоего из мира, как человек, который знает, что он смертен. Следи за помыслами своими и не думай о ком-либо <плохо> и не смотри ни на кого как на дурного: в другое время по-другому увидишь ты его - того, кто сейчас кажется тебе дурным. Поэтому не следуй помыслам, которые показывают тебе то, что хотят. Если есть <у тебя> любовь, она покроет также ошибки <других>; отсутствие же любви происходит от помрачения души.
63. Кто ближнего своего не любит, но говорит, что любит Бога, тот, сам того не сознавая, полностью сбился с пути. Ничто так не прогневляет Бога и не противно Ему, как <человек>, который, сидя в келлии, думает о своем товарище: и сделал он келлию свою судилищем, а сам он - судья, и судит он недостатки других. И <при всем том> считает он себя кающимся и говорит в молитве: "Как я простил, так и Ты прости меня".
64. Если тот, кто судит должников своих, вызывает на себя великое осуждение правосудия Божия, что же случится с нами, когда судим мы дела на расстоянии? Если не можешь ты видеть недостатки и слабости других, но упорствуешь в таких мыслях, тогда убирайся куда-либо в другое место. Но как возможно нам видеть всех хорошими, если не обладаем мы безмолвием?
65. Будь мирным и смиренным, дабы для каждого нашлась <у тебя> милость. В соответствии с деятельностью сердца изменяются внешние обстоятельства - <в зависимости от того, настроена ли она> на добрые <дела>, или на искушения. Не будь обличителем или исправителем кого-либо, не будь ревнивцем или раздраженным в душе твоей. Человек, чей разум ревнив и постоянно возбужден против людей, не может удостоиться того духовного мира, в котором зарождаются прозрения относительно доброты Божией к мирам. Ибо от рассеянности разума появляется в человеке ревность, поскольку оставлен он думать о делах всех, словно корабль, не имеющий кормчего.
66. Человеку, который думает о злых делах людей и <возбуждается> ревностью, невозможно стать мертвым для мира.
67. По двум причинам бывает человек постоянно облеченным в ревность о поведении других людей: или по гордости, или по глупости. Без этих двух <причин> человек не может преисполниться ревности. <Последнее происходит> или потому, что его собственные пороки в глазах его менее значительны, чем <пороки> всех <остальных>, - а, может быть, он думает, что у него их <и вовсе> нет и что поэтому он способен всех приводить к истине; или он считает, что он - друг Божий, когда ненавидит грешников: это поистине безумный образ мыслей, совершенно чуждый всякому познанию Бога. Не знает он, что святые принимали смерть всех родов ради злодеев и убийц - чтобы любовью вывести их на путь к Богу.
68. Те, кто познал Промысл Бога и кто полностью удостоился разуметь волю Его, умирают ради грешников, по подобию Сына Божия.
69. О Христос! Возвышена сила наслаждения надежды Твоей над человеческой мыслью! Посей же надежду Твою в помыслах моих, дабы через ощущение Тебя освободился разум мой от взирания на земные <вещи>. Невозможно, Господи, для него освободиться от блуждания по земным <предметам>, кроме как через размышление о Тебе; и невозможно видеть кого-либо плохим, если только <человек> не полностью чужд познания надежды Твоей, и зрение его не приковано к земле, как у моли.

1. Появление различных <признаков> разумения <состоит> в непрестанном восхвалении Бога разумными <существами>. То же <относится> и к тварности души, столь чудесной по естеству своему: не для чего иного сотворена она благим Создателем своим, кроме как для того, чтобы наслаждаться познанием божественной славы, наподобие того, как невидимые силы, сродники души, пребывают в постоянном наслаждении славой этого преславного Бытия.
2. Итак, душа, которая постоянно занята восхвалением Бога, пребывает в тварности естества своего. По этой причине и привел Он тварь в бытие, а именно - для того, чтобы она познавала Его и восхваляла Его, и чтобы благодаря этому возвышалась она до наслаждения вечной славой Того, Кто неописуем для всех и непостижим. Ибо слава божественного Естества через постоянное собеседование хвалы Богу открывается душе.
3. Также и тварь многоразличная мира сего с той же целью пришла в бытие, а именно - чтобы славу Божию познавал разум словесных <существ>, а не только ради того, чтобы ели, или пили, или вступали в брак, хотя многие невежды и воображают, что это так.
4. Ибо Бог мог создать всех людей, которые в мире, таким же образом, каким <Он создал> умные естества, без того, чтобы они происходили один от другого, но чтобы, подобно тем <естествам>, не нуждались они в пользовании стихиями для возрастания своего. И ясно, что цель этого творения - не в том, чтобы <люди> были оставлены в таком же состоянии навечно, как некоторые <думают>, ибо окончится все, что считается приятным и достославным в мире сем, и даст Бог людям другие формы бытия, благодаря чему откроется мирам цель, с которой прежде восхотел Он вести творение в этой форме бытия. <А цель заключается не в том>, чтобы оставить <человека> на животном уровне; ибо вот, многие даже здесь отвергают земные наслаждения. Напротив, всемудрый Бог прежде всего поместил эту видимую тварь <в мире сем>, дабы через видимое люди и другие словесные <существа> начали приближаться к познанию этого славного Естества.
5. Ибо не следует тому, кто передает знание ученикам, с самого начала подводить их к совершенному знанию <предмета>, не научив их прежде как следует буквам алфавита и чтению по складам. Также очень плохо, когда высокое предлагается прежде, чем проработано низкое. Опять же, если кто хочет пригласить много <людей> на обед, прежде всего выносит он на обозрение просто приготовленные блюда и менее драгоценную посуду, а потом постепенно <выносит> то, что и выглядит великолепно и приготовлено чудесно.
6. Таким же образом Бог, Господь всех, явил силу премудрости Своей и любви Своей в содержимом этого видимого мира, который, если можно так сказать, неописуемо более низок, чем те <блага>, что будут явлены впоследствии. Ибо напоследок оставил Он достославное блаженство и восхитительное зрение того изумительного мира, которому уготовано величием силы Его и обилием любви Его прийти в бытие.
7. Таким же образом, как сказал я выше в этой Беседе, когда душа движима к наслаждению славы благодаря постоянному собеседованию с Ним и счастлива она пребывать в нем непрестанно, познает она, по благодати Духа Святого, то, во что в конце концов будет облечена. <Это дается ей> здесь словно в залог, насколько позволяет ограниченность человеческого естества, и удостаивается она образа жизни истинной свободы, как бы предвкушая ее здесь.

Если для исправления людей подходила ревность, почему Бог Слово облекся в плоть, чтобы привести мир обратно к Отцу Своему при помощи кротости и смирения? И почему был Он повешен на Кресте ради грешников, предав Свое святое тело за мир? Я говорю, что Бог сделал все это ни по какой иной <причине>, кроме как для того, чтобы явить миру любовь, которой Он обладает. Его целью было, чтобы, когда мы осознаем это, любовь наша возросла в нас, и мы были пленены любовью Его, ибо смертью Сына Своего Он способствовал этому явлению великой силы Царства Небесного, которое есть любовь. Смерть Господа нашего была не для искупления нашего от греха и не для какой-либо иной <цели>, а единственно для того, чтобы мир познал любовь, которую Бог имеет к твари. Если бы все это восхитительное дело произошло только ради оставления грехов, было бы достаточно искупить нас каким-либо другим <способом>. Что можно было бы возразить, если бы Он совершил все это посредством обычной смерти? Но Он умер весьма необычным образом - для того, чтобы ты понял смысл таинства: Он вкусил смерть в страшном страдании Креста. Какая была необходимость в этом оскорблении и этом оплевании? Для нашего искупления достаточно было смерти - Его смерти! - без всего остального, что произошло. О премудрость Божия, исполненная любви! Теперь ты понимаешь и сознаешь, почему пришествие Христово сопровождалось всеми событиями, которые последовали за ним, ведь Он Сам весьма ясно указал цель Свою пресвятыми устами Своими: Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного. <Сказал же Он это> о Воплощении и о том обновлении, которое <принес> Он <миру>.

1. Ныне, по благодати Бога, Спасителя нашего, закончили мы эти "Главы о знании", в которых заключена сила великая - ведь сама благодать явным образом упорядочила их. Ибо свидетельствует мне совесть моя, что <заключающаяся> в них энергия была не от нашей человеческой силы, поскольку мы ничего не стоим по своему образу жизни, да и знания нам не хватает, позволяющего подняться на такую высоту таинств, изложенных в этом сочинении. Когда же мы теперь достигли того, что следует за теми "Главами", написанными с помощью Господа нашего, мы намерены указать на <различные виды> внутренней молитвы и последовательно изложить их в алфавитном порядке.
2. Ты должен знать также о том, брат мой, что просветленный ум не нуждается в разнообразных молитвенных словах: лишь одной двери молитвенной достаточно для него, чтобы погрузился разум в молитву и растворился в Боге.
3. Ибо разнообразие молитв весьма помогает разуму, изможденному рассеянностью: благодаря им и под действием их силы разум сокрушается и приобретает сладостную молитву с продолжительными коленопреклонениями, ходатайством за тварь и молениями многострадальными, исторгаемыми изнутри. И так с каждым словом, которое встречает он в этих молитвах, он бывает как бы человеком, пробудившимся от сна: случается ему все время встречать в них восхитительные прозрения, потому что эти самые слова <рождаются> по дару благодати и <заключена> в них сокровенная сила. И все время получает он помощь, размышляя о них и читая их.
4. В периоды благодати, когда ты наслаждаешься этой молитвой и этими продолжительными коленопреклонениями, нет для тебя особой необходимости выстаивать положенные правила или беспокоиться о числе <молитв>, которые <должны быть прочитаны>, ибо <в такой молитве> заключил ты молитвы определенного количества и исполнил правило, которое <стало> ниже тебя. Если ты почти весь день лежишь на лице, <распростершись> перед Крестом, - <а это> заключает в себе всякую частичную молитву и службу, - не ясно ли, что тем самым ты исполнил правила, которые стали ниже тебя? "Во время великого дела не обращайся к меньшему".
5. Блаженным Марком таинственно сказано было сие слово. Ибо он знал, что не всякий человек достигает чистой молитвы; что же до тех, кто в самом деле достигает ее, то сама польза ее учит их, что нет более важного дела, чем она. Когда случится, что ты лишен такой молитвы, не пренебрегай правилом.13 Если ты частично обладаешь ею, заботься о том, чтобы в остальное время соблюдать правила до мельчайших деталей;14 ибо благодаря заботе о правилах ты будешь вновь озарен и будешь восходить к непрестанной <молитве>.
6. Всякий сын прежде всего трудится в услужении отцу своему и лишь потом получает власть над его сокровищами, как сказал блаженный Павел: Наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от рабов; он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного. Пусть попечителями и домоправителями твоего детского возраста, руководствующими тобою, будут божественные законы и прекрасные правила твоего святого образа жизни: они помогут тебе прийти в меру полного возраста Христова.
7. Ибо какая польза в законах и правилах, кроме того озарения, что рождается от них в душе? Но при их помощи исправляется человек всякий раз, когда он помрачается и сбивается с пути - то есть, при <помощи> молитвы часов и уставного богослужения. И как человек, который заблудился, снова возвращается к началу своей дороги и там уже обретает <нужное> направление и идет туда, куда хочет; точно так же правила и законы исправляют человека, который помрачен: сбившись с пути, он возвращается к ним, и они снова направляют его на путь, с которого он сбился. Что же такое закон детей, который в свободе воспитывает человека и дает ему свет, и <что такое> закон слуг, который по-младенчески ведет человека и не позволяет ему двигаться вперед - это мы намереваемся указать в своем месте.
8. Нужно нам знать и следующее: пока у человека выделены определенные часы дня - иные для службы, иные для чтения, иные для молитвы и иные для прочих трудов - когда подошло назначенное время, он должен исполнить свой долг в это самое время; и не может он пропустить это время и остаться у него в долгу; ибо по отношению к каждому правилу в своем месте и в свое время необходимо ему исполнить должное.
9. Когда же человек непрестанно прилепляется к Богу в постоянном молитвенном излиянии, когда он постоянно простирается на земле в молении к Нему, и душа его бывает поглощена желанием, и падает он ниц перед Крестом - нет уже над ним ни закона, ни правил, а времена и установленные часы уже не властны над ним; ибо с этого момента он выше всех их, пребывая с Богом без какого-либо ограничения.
10. Теперь оставим эти <рассуждения> и сделаем заключение; <а лучше> подойдем к тому, чтобы насладиться самим общением с Богом в молитвенных размышлениях, которые мы собираемся составить, ибо через них мы получим дар святости и небесную силу, открывающую таинства в душе.

Их начертал он, сочинил и составил из слов сокрушительных и убедительных; и сделал он единое тело из членов, гармонично <соединенных>: нечто полезное для размышления сокровенной молитвы. Человек занимается ею стоя или сидя, работая или ходя по келлии, засыпая, - пока сон не похитит его, - сидя дома или путешествуя: тайно <занимается он этим> внутри сердца, <а также> постоянно преклоняя колени к земле или стоя где угодно, не обязательно даже перед Крестом. Он присоединяет к смирению тела своего движения молитвы своей: благодаря этому получает он пользу, так же как и благодаря тем <молитвам>, которые назначил он себе в качестве правила, и благодаря отведенному для молитвы месту, со всеми благотворными преимуществами, которые обретает он от этого соответственно изменению, <происходящему> в разуме его, а также сменяющимся у него <периодам> мира и обеспокоенности. И таким образом пользуется он этими <молитвами>, ибо они составлены так, чтобы он обретал утешение: освящается благодаря им душа его и исполняется благодати Духа.

31. Эти размышления и это собеседование моления должны быть постоянными для тех, кто надеется в своем внутреннем человеке получить благодать Святого Духа; благодаря таким собеседованиям они освящаются, и с такой волей они удостаиваются дара свыше.
32. Со страданием должны мы молиться и с болью докучать Богу обо всем этом. И такое отношение должны мы иметь ко всем людям: со страданием молиться о них, как о самих себе, ибо таким образом придет и вселится в нас Божество, и воля Его будет жить в нас как на небе, так и на земле.
33. Эта цель в молитве и размышлении должна быть также и твоей, брат наш, во все дни твои - в то время, как ты стоишь на коленях на земле, и в прочие часы - сокровенно и внутри сердца твоего. Если даже порядок слов и последовательность их - не те же самые, несомненно, цель молитвы должна быть той же самой на всякий миг, чтобы мы благодаря такой устремленности и такому размышлению удостоились дара, полученного отцами нашими, чьи тела и души сделались храмами Духа Святого.

1. Два истинных признака даю я тебе, брат мой; и в то время, когда удостоит тебя Бог внутреннего озарения, по ним ощутишь ты свет души своей. Их достаточно, чтобы указать тебе истину, которая в душе твоей воссияла.
2. Когда, по благодати и милости Господа нашего Иисуса Христа, воссияет в тебе то озарение разума, о котором говорят Отцы, эти два признака дадут тебе подтверждение относительно этого <озарения>. Но когда ты не обретаешь их в самом себе, - даже если ты уверен, что достиг совершенства, - знай, что весьма далек ты от них.
3. Один из этих признаков следующий. Когда воссияет уже сокровенный тот свет в душе твоей, признаком этого станет то, что всякий раз, когда только ты заканчиваешь чтение <Писания> или молитву, какими-либо стихами и содержащимися в них мыслями6 пленен будет разум и станет размышлять о них, исследовать их и, по своему собственному побуждению, рассматривать их духовное значение; настолько будет он привязан к ним, что не станет рассеиваться чем-либо другим из тварного <мира>. Даже если ты не особенно заботишься об этом как о чем-то присущем тебе, само собой случается такое с разумом - впрочем, не всецело и полностью, а, конечно же, частично.
4. Второй признак, столь же точный, как и первый, есть следующий. Когда душа выйдет из тьмы и станет изнутри светом, тогда продолжительные коленопреклонения даются отшельнику, и настолько усладительным оказывается для него пребывание в них, что три дня стоит он на коленях на земле в молитве, не чувствуя утомления по причине наслаждения и не желая даже вставать с земли. И даже всякий раз, когда поднимет он голову, желая встать, по причине этой продолжительной сердечной услады, объемлющей сердце его, снова падает он на лицо свое, и молитва уже не так важна для него, ибо в ту минуту, когда молитва входит в сердце его, в такой степени ощущает он помощь <Божию> и столь усиливается в нем наслаждение <молитвой>, что останавливается язык его и умолкает сердце его. И вот, охватывает сердце его и члены его то усладительная безмолвие, так что даже Царство Небесное, если можно так сказать, не считает он сравнимым по наслаждению с этим умолканием в молитве. Безмолвный, лежит он ниц на лице своем ночью и днем. И таким же образом, в соответствии с тем, как и насколько входит человек в это озарение разума, удостаивается он наслаждения в коленопреклонении.
5. Все это для тех, кто постоянно пребывает в безмолвии, пишу я, брат мой: не для тех, кому достойными смеха кажутся эти божественные <явления>, происходящие между Богом и святыми в невыразимой тайне.
6. Какая еще мне необходимость, брат мой, говорить тебе о том, о чем невозможно сказать, ибо оно непостижимо? Отдайся труду молитвы, и сам обретешь то, о чем от другого не сможешь услышать.
7. Мужа одного среди отцов видел я, и он говорил мне: "Никогда не могу я преклонить колена в молитве без того, чтобы в тот же самый миг, как я начинаю молитву, тишина не ниспадала в сердце мое. И даже если целый день стою я на коленях в молитве, не способен я произнести что-либо, но молчу я невольно. Только после многих трудов нашел я это; благодаря безмолвию внезапно приобрел я это". Только от одного этого старца я и слышал о таких вещах, и не встречал я другого человека, который точно так же приобрел бы подобный опыт, или который говорил бы о нем с такой же властью, как он. Но так как не всякий человек способен слышать об этом или достичь этой благодати чистой молитвы и заключающейся в ней силы, то даже те, кто, по милости <Божией>, обрел эти <блага>, хранят их в себе, благодаря Бога, давшего им такое утешение для уврачевания скорбей их.
8. Пишущий эти <строки>, брат мой, пишет об этом из опыта, и, по милости Христовой, немногое из многого знает он о них сам, и он утвержден в них. Другие вещи, которые более велики и превышают меру его, по благодати, были открыты ему в мысли его, впрочем, он имеет свидетелями и путеводителями писания мужей древних и достойных доверия. Когда же он по какой-либо причине лишался того, о чем шла речь выше, он также лишался и действий этого, и тех двух признаков в душе своей он не видел. Ты тоже удостоверься в них и ищи эти признаки в себе. И когда трудны для тебя поклоны и утомительно для тебя пребывание в них, или когда, по окончании <чтения> божественных слов и молитвы, без плода и без памятования об этих словах блуждает разум твой, тогда знай, что великая тьма скопилась внутри тебя.
9. Пока в молитве и служении твоем обретается уныние, я не могу признать, что открылась в тебе дверь жизни. Но лекарство от этой тьмы рождается из самого молитвенного труда, когда ты борешься и проводишь время <в молитве> и подвизаешься в ней. Тогда быстро и в короткое время ощутишь ты помощь от молитвы, если причины для беспокойства о чем-либо внешнем или о каком-либо человеке нет внутри тебя.

1. Есть духовное чувство, которое рождается из размышления: оно дает наслаждение, радость и ликование душе. Есть также и другой вид, который сам по себе ниспадает на человека. Ибо в начале того знания, которое <происходит> от размышления, от любви к учению, от богоугодного делания и собеседования, постоянно размышляет разум о том или другом. И время от времени, по причине этого прекрасного размышления о любви Божией и мысли о божественных <предметах>, у того, кто занимается этим с любовью, надеясь обрести свой собственный путь служения <Богу>, постоянно рождается внутри духовное видение вещей. Когда немного очищена душа его в служении страха Божия и трезвения, тогда духовное созерцание само по себе ниспадает время от времени на душу его без всякой заботы <с ее стороны>. И все время человек тот встречает в разуме своем некое прозрение, и внезапно оказывается разум его без движения, словно в некоем божественном облаке, которое ошеломляет <его> и заставляет умолкнуть.
2. Случается также, что без всяких прозрений время от времени безмолвие некое ниспадает на человека, и разум бывает собран и погружается внутрь себя в непостижимом ошеломлении. Это - гавань, исполненная покоя, о которой Отцы в писаниях своих говорят, что иногда входит естество туда, где оно приближается к порогу духовного образа жизни. С этого начинается вступление на третий уровень, то есть на <уровень> духовного существования. И когда очи инока устремлены к этой гавани с самого начала его ученичества и до гроба, несет он всякое телесное и душевное трудничество, и различные несчастья преследуют его на этом пути. Но коль скоро приблизился инок к этому порогу, он направляет свой путь прямо в гавань и приближается к духовному образу жизни. И с этого <времени> происходят с ним восхитительные <вещи>, и получает он залог нового века.
3. Тот, кто читает это, пусть вспомнит о той собранности разума, о которой говорилось в конце четвертой сотницы "Глав о знании". Ибо именно таким образом подвижники достигают в своем путешествии этой гавани. И в этом - служение совершенных иноков; и благодаря этому завершается их путешествие, и достигает гавани тяжелый корабль их подвижничества. С этого <времени> удостаиваются они любви к Иисусу Христу, Господу нашему, и по временам узревают они славу естества Его, ибо таков венец праведных. И исполняется на них сказанное: Ты, Отче, во Мне, и Я в них, чтобы и они были в Нас едино. Ибо единство Христа в Троице таинственно изображают святые своим совершенным слиянием с Богом. К этому приблизил нас Первенец наш пришествием Своим, и такое совершенство несет Его учение верующим. Итак, до тех пор, пока человек не удалится от людей и не достигнет безмолвия, и пока не обратится к мысли о душе своей, не откроется благо, сокрытое внутри него.

Каковы отличительные <черты> тех <вещей>, о которых говорилось <выше>: когда человек сосредотачивается в мысли своей и в безмолвии открываются они. И как ощущаются они и распознаются, и что они такое.

1. Откровение блага, скрытого внутри нас, есть чувство познания истины: Царство Небесное таинственно внутрь вас есть. Познание истины есть вкушение Царства Небесного. О том же, что все истинное в мире сем <на самом деле> не истинно, слушай. Истиной называем мы правильную мысль о Боге, которая - от Него, и которую человек встречает внезапно в уме своем, словно в некоем изумлении. И помыслы восхитительные появляются в душе, вместе с духовными мыслями о сокровенном. <Это> - изумление тайнам Духа, зрелость плодов образа жизни внутреннего человека.
2. Образ жизни внутреннего человека есть символ существования после воскресения, когда нет больше телесных действий, но при помощи мысленных движений совершается оно и ощущается. Здесь же, поскольку это лишь символ той истины, оно совершается при помощи многих размышлений. Ибо там, будучи совокупностью всего, оно оканчивается единым размышлением, если можно это так назвать, ибо это скорее усладительный взгляд и нерассеянное видение.
3. Чистота души есть обнажение от плотских забот и от обеспокоенности телесными помыслами.
4. Изумление божественному Естеству есть откровение нового века.
5. Откровения нового века суть движения восхищения Богом. Этими тайнами движимо все словесное естество в том грядущем существовании, в том небесном жилище.
6. Ибо святые силы существуют теперь в этих побуждениях; и таков их образ бытия; этой тайной восхищены они на всякое мгновение благодаря откровениям, которые получают они различным образом через устремленность свою к божественному Естеству. Это и есть тот чин, в котором все существует после воскресения.
7. Иное - откровения нового века, и иное - откровения о новом веке. Первые относятся к достославному и великому Естеству; вторые же - к различным видам дивных изменений, которые творение будет претерпевать, и к каждому виду будущего существования, который в откровении прозрений узнается умом благодаря постоянному размышлению об этом и озарению.
8. Мышление здравое и крепкое в своих проявлениях есть то, которое приобрело здравую заботу о божественных предметах.
9. Мышление детское и болезненное в своих проявлениях есть то, которое имеет слабые представления о божественных <предметах>: у него человеческие мысли о них, не соответствующие величию Божию.
10. Истинное воскресение тела - это когда оно неизреченным образом преобразуется в то будущее состояние, по обнажении от всякой плотской нечистоты и <свойственного> ей. Таинственное же воскресение тела - это когда воскресает оно от всякого греха, с котором было сопряжено в земной жизни, и отдается превосходному служению <Богу>.

1. Тот, кто боится греха, не боится сатаны. И все, кто жаждут дарования, не боятся искушений. И тот, кто твердо верует, что перст <Бога> управляет всем творением Его, ничем не бывает обеспокоен.
2. Ибо знание истины наполняет сердце миром и укрепляет человека в радости и уверенности. Многи и восхитительны советы его: они истинны и просвещают очи.
3. Оно советует человеку, говоря: "Не беспокойся, ибо не оставлено творение на произвол <судьбы> и не по своей воле движется оно; есть у него Путеводитель, Который не дремлет и не спит; и не забывает Он ни о какой твари".
4. Суетные помыслы и неведение подобным животному делают человека, лишая его веры, беспокоя ум его и наполняя его призраками рассеянных помыслов. Ибо отсутствие веры лишает человека истинного знания о Боге и того доверия к Нему, которое должен он иметь на всякое мгновение.
5. Во времена этих искушений, когда так помрачен человек, он должен пасть на лицо свое в молитве и не вставать до тех пор, пока не придут к нему с неба сила и свет, который поддержит сердце его в несомненной вере. У Того, Кто дал жизни движение и душе дыхание, сила не столь мала, чтобы человек не мог ощутить ее и насладиться ею. Да будет поклоняем Тот, Кто переменами в Своем действовании возбуждает нас к познанию Его, так чтобы мы умудрились относительно Его и в благополучных обстоятельствах и в испытаниях.
6. Когда сокровенный и всесильный перст <Божий> возбудит в человеке то святое побуждение к вере, которое внезапно воссиявает изнутри его в то время, когда человек находится в опасности, тотчас кажется ему, если можно так выразиться, будто тысяча вооруженных людей окружает его и охраняет его; ибо немедленно множество свидетельств возбуждается внутри него, которые суть дивные и благие помыслы: они свидетельствуют о помощи Бога человеку <и о том>, сколь близок и сколь прилеплен он к Нему ночью и днем, так что нет уже для него нужды бояться ни человека, ни демонов, ни дикого зверя, ни пресмыкающегося. Ибо когда прилепляемся мы к Богу крепкой любовью, все они служат к нашей пользе и ни в чем не вредят нам; напротив, пребывают они в полном умиротворении в нашем присутствии, как служители воли Божией.
7. Опять же, когда в результате некоего небрежения помрачается человек и иссыхает в нем этот святой свет, тотчас отбегают и скрываются от него все эти <блага>. И такой человек снова становится безумным и лишенным разума в своих помыслах. И исполняется на нем сказанное: Свет очей моих - и того нет у меня; и: Повергли жизнь мою в яму и забросали меня камнями.
8. И, может быть, то святое осенение промыслительным образом производит это, чтобы не превозносился человек в сознании своем и чтобы понял он, что не ему принадлежат эти мир и покой. Хотя по временам покидает оно его, так что становится он слабым и немощным, оно затем снова поддерживает и укрепляет его. Не то, чтобы оно на самом деле удалялось от него в такие времена, когда происходит с ним эта перемена; скорее, вовсе не удаляясь от него, оно словно удерживает себя, не позволяя пробудиться этим святым движениям вспоможения и утешения. И тотчас ослабевает душа и страдает. Но потом снова являет оно себя душе сокровенным образом, и она приобретает силу, радуется и укрепляется.
9. Такими переменами бывает научаема блаженная душа, ведомая божественным промышлением.
10. Эти изменения происходят в человеке для того, чтобы постоянно пребывал он в смирении.

1. Есть четыре различных вида спасительного размышления, при помощи которых трудится ум над орошением знания своего ради возрастания жизни на поприще праведности:
- о знании телесного служения;
- о знании искусного и объединенного служения;
- о знании сокровенных борений против <страстей>;
- о знании просветленного служения, которое в Боге: оно бывает единственным образом с Богом.
2. Последнее тоже делится на три различные части: оно не сразу бывает просветленным, но сначала оно темное, а потом - просветленное. Как у некоторых видов деревьев источается сладкий сок под <действием> солнца, точно так же, когда сияет Дух в сердцах наших, приближаются к светоносности движения размышления нашего - что называется "духовным образом жизни"; тогда вопреки своей воле ум наш посредством некоей мысли влечется, словно в изумлении, к Богу.
3. Молитва же не является самостоятельной частью, отдельной от этих <вещей>, но она смешана с ними, иногда порождая их, иногда же рождаясь от них.
4. Итак, всякий человек в том размышлении, в которое он ввергает себя, просветляется, и в той мысли, которой постоянно занят ум его, он умудряется и становится еще более сосредоточенным на ней, если, думая о служении праведности, он размышляет о делах праведности, <и> бывает озарен.
5. Вот как может он угодить Богу делами своими, и вот что вредит служению его, и вот через что преуспевает он и просветляется в мысли своей.
6. Если, опять же, он думает о служении добродетели, <о том>, как он может угодить Богу в чистоте плоти своей, в труде молитвы, в очищении тела своего посредством поста, в чтении псалмов и в борьбе против всего, что препятствует ему; и <если он думает> о том, на сколь многие виды подразделяется добродетель и через какие ее составляющие части он обретает больше света и преуспевает, усердствуя в этом особенно, и что противоположно каждой из <добродетелей> - тогда благодаря этому становится он мудрым и глубоким.
7. А если о страстях, помыслах и их борьбе размышляет он - как следуют помыслы один за другим, и какая страсть соединена с какой, и каково начало первой и каков конец ее; и какой силой обладает каждая из страстей, и от чего она ослабляется и чем усиливается - он только сосредоточен на страстях и упражняет ум свой.
8. Но если он размышляет о Боге и изумляется свойствам Его и исследует одного лишь Бога, он просветляется, а в этом также заключены и вышеназванные <вещи>.
9. Они, конечно, сами по себе хороши, но они суть борения; и неправильно, чтобы мысль и знание души и тела полностью пребывали в них. Ни красота служения, ни знание состязаний и борений, ни мысленное противостояние страстям не составляет цели надежды, которая нам проповедана - той, о которой Апостол сказал: постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и чтобы мы превосходили во всякой премудрости и во всяком духовном разумении. Как можем мы умудриться и ощутить это, если мы только в противостоянии и противоборстве страстным помыслам, в спорах с ними и постоянной заботе о них пребываем ночью и днем?
10. А ведь многие люди упражняются и становятся искусными в этом - и их служение прекрасно и трудно, но о другом аспекте они ничуть не задумываются.

1. В каком смысле и чей образ являет нам форма Креста, который содержится у нас в такой чести и которому радостно, с любовью и ненасытимым желанием поклоняемся, история которого как бы всей твари известна и повторяема ею?
2. Но как божественная сила таинственно живет в нем, - точно так же, как Бог имеет обыкновение действовать во всяком поколении, показывая чудо силы Своей в том, что на материальных предметах во все времена помещает Он страшным образом Свое честное имя и являет в них миру чудеса и величие и посредством их оказывает великие благодеяния человечеству, - <все это мы опишем>, насколько возможно, простым словом о силе достославной и вечной, которая пребывает в Кресте, так чтобы стало понятно, что Он есть Бог, Который совершает и действует все во всем - как среди древних, так и среди <людей> недавнего <времени>, и во веки.
3. Мы не говорим о силе в Кресте отличной от той, благодаря которой миры пришли в бытие, <силы> вечной и безначальной, ведущей творение во все времена и непрерывно, божественно и превыше всякого знания, в соответствии с волей Божества Его.
4. Что же? Неограниченная сила Божия живет в Кресте, так же как она жила непостижимым образом в том ковчеге, которому Народ поклонялся с великим благоговением и страхом, - <жила>, совершая в нем чудеса и страшные знамения среди тех, кто не стыдился называть его даже Богом, то есть, кто смотрел на него в страхе, как бы на самого Бога, ибо честь досточестного имени Божия была на нем. Не только Народ почитал Его под этим именем, но и иные вражеские народы: Горе нам, ибо Бог Народа пришел сегодня в стан. Та самая сила, что была в ковчеге, живет, как мы веруем, в этом поклоняемом образе Креста, который почитается нами в великом сознании <присутствия> Божия.
5. Что же было в этом ковчеге, делавшее его столь страшным и исполненным всяких сил и знамений, помимо сосуда с манной, скрижалей Завета, начертанных Моисеем, и процветшего жезла Ааронова? Не повергались ли Моисей и народ перед ковчегом в великом страхе и трепете? Не лежал ли Иисус сын Навин перед ним с утра до вечера, простершись на лице? Не были ли страшные откровения Божии явлены в нем, <вызывавшие> почитание его? Ибо Шехина Божия жила в нем - <та самая>, что живет теперь в Кресте: она ушла оттуда и таинственно вселилась в Крест.
6. Не в меньшей <степени> явлена сила этой Шехины в знамениях и силах Креста, чем в тех <предметах>, но даже в большей <степени>. Не были ли все <чудеса>, описанные в Деяниях, совершавшиеся руками апостолов, более великими, чем те, что совершались в древности? Кто не принимает последних, тот не поверит и в первые.
7. Ибо многие силою Креста укрощали <диких> зверей, <показывали> дерзновение перед лицом огня, ходили по водам, воскрешали мертвых, останавливали чуму, заставляли источники течь в иссохшей и дикой местности, полагали границы морям, приказывали потокам великих рек течь в обратную сторону, обращали реки вспять.
8. Да что говорить об этом? Даже сам сатана со всей его властью страшится образа Креста, когда он начертывается нами против него. Но и о том, что важнее этих <вещей>, послушай. <Предметы>, которые имели место в том служении, со всеми знамениями и силами, происходившими в их присутствии, не могли искоренить даже малый вид греха, тогда как в служении Креста грех сделался подобен паутине, на которой висит нечто тяжелое, не могущее удержаться на ней. И если смерть была столь страшна для <человеческого> естества, то сейчас даже женщины и дети смеются над ней. Смерть, которая царствует над всем, не только оказалась теперь легче для чад веры, но и у язычников весьма уменьшился страх перед ней по сравнению с тем, что было прежде.
9. Почитаем Тот, Кто отменил Свой приговор нам через примирение, совершенное Им ради нас. Благословен Тот, Кто восхотел открыто явить в наши времена вечную любовь Свою, которую имеет Он по отношению к твари.
10. Ибо перед той деревянной конструкцией, о которой говорится, что в ней жила Шехина Божия, поклонение, полное ужаса, было постоянно воздаваемо Богу Моисеем и всем Народом.

1. В жилище или келии того, кто в своем образе жизни достиг этой созерцательной беседы, ни один человек вовсе не должен проводить ночь. И более, чем во всякое время, в часы ночи он должен быть отрезан от всех и оставлен наедине, чтобы совершенное безмолвие было в душе его. Ибо Спаситель наш тоже по ночам избирал пустынные места, хотя чтил и любил безмолвие во все времена: "Пойдем, - говорит, - в пустынное место и отдохнем наедине. И Он сел в лодку и удалился в пустынное место - Он и ученики Его", и так далее. Но в эти часы Он особенно удалялся от людей и пребывал в безмолвии. Не имел необходимости так поступать Тот, Кто все может на всяком <месте>: и тем не менее Он никогда не проводил ночи в обитаемых местах. Он взошел на гору помолиться наедине и вечером оставался там один. Для научения сынов света, которые впоследствии пойдут по Его стопам, <следуя> этому новому образу жизни, вел Он эту одинокую беседу с Богом. Эта <беседа>, которой обладают только небесные чины, была явлена людям в Сыне Божием, сошедшем до их жилища и показавшем им служение невидимых <существ>, чья задача заключается в возношении хвалений Богу в том великом безмолвии, что разлито по всему их миру - чтобы посредством этого возводиться к созерцанию этого славного естества Троицы и пребывать в изумлении, видя величие этой неизреченной славы.
2. Такой образ жизни будет вести все человеческое естество после всеобщего воскресения. Да удостоимся мы, как бы в залоге, наслаждения уже здесь грядущими благами, по благодати Христа, Которому, вместе с Его Отцом и со Святым Духом, да будет слава и честь во веки веков. Аминь.

1. По мере приближения человека к познанию истины он становится менее подвержен действию чувств, и постоянно движется к рассудительному молчанию. А по мере приближения его к образу жизни мира сего в служении своем приобретает он горячность и возбуждение чувств.
2. Образ бытия и поведение жизни сей способствует деятельности чувств, а образ грядущей <жизни> - духовной деятельности. И когда бы ни удостоился человек этого знания, члены его внезапно ослабевают, и ниспадают на него безмолвие и тишина; ибо прекращается в поведении новой жизни всякое пользование чувствами. Поскольку даже в сем мире не выносят чувства встречи с этой тайной, - хотя, словно в некоем сне, прекращают они свою деятельность в минуту покаяния, даже несмотря на то, что не они встречают <тайну>, а внутренний человек, - да дарует тебе Бог познать силу будущего века, и ты уже здесь прекратишь всякое участие в настоящей жизни.